Звериный стиль Ивана-царевича (Зарифуллин Павел Вячеславович); Лимбус Пресс, 2016

• Нахай Людмила — 10 Декабря 2020

  2/5

  Даже затрудняюсь сказать для кого написана эта книга Павла Зарифуллина "Звериный стиль Ивана-царевича". Может быть для какой то писательской элиты? Она оставляет двойственное впечатление. С одной стороны, чувствуется очень хорошее образование автора. С другой стороны не покидает ощущение, что что-то он такое курил, когда писал, что нам, простым читателям недоступно. Скажу честно, книгу я не смогла дочитать. Наверно столь высокое искусство выражения мыслей мне недоступно. Хотя издана книга хорошо. И иллюстрации неплохие. Только непонятно, как они связаны с текстом. Почему то Гумилёв, на которого ссылается автор, мне более понятен.

  0

  0

• Душин Владимир — 8 Декабря 2020

  5/5

  Если бы книга Павла Зарифуллина «Звериный стиль Ивана-царевича» была человеком, мы бы могли говорить о его (человека) харизме. Можно было бы и о характере говорить, и о темпераменте. Но почему же «можно»? Так и скажем: книга-харизматик. Именно книга, сам текст.
  Книга для того и написанная, чтобы увлечь — деятельно увлечь за собой. Заворожив, обольстив, убедив, обнадежив. Здесь действительно много и от ворожбы, и от камланий, и от поэзии. Поэтому, может быть, эта книга не для тех, кто ждет от автора (профессионального, отметим, историка и этнографа) строгой логики. Логика есть, и последовательная, но это логика, скорее, мифологического мышления, которому сам Зарифуллин смело подчиняет свою манеру вещать и убеждать — это логика деятельного мифотворчества. Есть ли истина в мифе? Истина в обычном понимании слова мифу не нужна, миф — сам себе истина. Его истина — его красота.
  Согласно Зарифуллину, миф об Иване-царевиче с его молодильными яблоками — продуктивный, живой. И это не просто главный миф на наших просторах, это еще и спасительный миф. Давно я не встречал книги, дышащей таким оптимизмом.
  Вадим Левенталь, которому случилось быть редактором этой во многом поэтической книги, однажды, представляя ее в почтенном собрании, сказал, что читать «Звериный стиль Ивана-царевича» лучше всего вслух и в темном помещении, отрешившись от всего постороннего, вот тогда будет самое то.
  Может быть, потому, что читал при свете, я внутренне многому сопротивлялся: не про то, мне кажется, роман «Бесы», и Андрея Белого ценю отнюдь не за симпатии к эсерам, и на пятое измерение у меня виды другие, но так читать, в самом деле, неправильно, — несогласия-возражения это мои проблемы, а лучший способ получить наслаждение от «Звериного стиля» — усыпить в себе скептика, погрузить в сон внутреннего мозгоклюя, зануду, отключить свое рацио и подчиниться образам книги.
  Кстати, о снах и о темном помещении.
  Хочу поделиться сугубо персональным опытом восприятия текста. В «Зверином стиле» описано одно весьма необычное мероприятие, в котором я пассивно участвовал. Если кто помнит, 21 декабря 2012 года ожидался по календарю майя конец света. «Скифы» отмечали это событие ночной конференцией в клубе «У-2» («Уровень второй») на улице Белинского, — предполагалось участие писателя Крусанова и философа Секацкого. Так получилось, что в ожидании конференции мы с Крусановым и Секацким идею конца света в этот день уже посрамили за столиком в «Борее»: конец света, как нам казалось, был решительно отменен. А когда пришли на Белинского отменять конец света в официальном порядке, произошло немыслимое: во всем квартале, как по заказу, отключилось электричество. Конференция проходила в темноте — при вечах, купленных в магазине поблизости. Этому событию посвящена одна из глав книги Павла Зарифуллина. Там упомянута и моя фамилия, причем в таком контексте: «Прибывший на скифский слет Павел Крусанов, — сказано в книге, — вещал о царице Томирис, писатель Носов заснул, остальные зрители были радостно возбуждены». Понятно, что «писатель Носов заснул», это мелкая бытовая деталь, настолько мелкая, что никто из читателей ей не придаст значения, да и сам автор поместил ее сюда как курьез, не более того. Но что до моего внимания, оно, как только я дошел до этого места, обострилось до крайности. Дело в том, что я не помню, заснул я тогда или нет. О том, что заснул, с удивлением узнал только сейчас. Помню общее впечатление от докладов: это были яркие выступления — и у Зарифуллина, и у Секацкого, и у Крусанова. Но если я действительно спал, что же тогда я припоминаю сейчас, читая изложения этих докладов в книге Зарифуллина? Не сон ли, который мне тогда снился? Если я спал, могу ли я припоминать что-нибудь иное? Стало быть, Зарифуллин мне пересказывает мой собственный сон? Но вот самое поразительное: значительная часть выступления Зарифуллина была посвящена, оказывается, как нарочно теме сна, а точнее — похищения снов. В конечном итоге он все свел к своим любимым езидам — иракским курдам, — к их космогонии, к их картине мира, но начинал он свое выступление с анализа фильма «Inseption» (в нашем прокате — «Начало»), а там, у Кристофера Нолана, как раз манипулируют чужими сновидениями. В них проникают, ими завладевают, ими управляют, взаимодействуя с загадочными «проекциями». Речь, заметьте, о наведенных сновидениях, и не простых, а трехуровневых — так у Нолана в фильме. (Клубное арт-пространство, в котором мы в темноте заседали, называлось, напомню, «Уровень второй».) И не для того ли возвращается мне, читателю, мой же сон (про манипуляцию снами), чтобы я возвратился в него (что там Нолан нам обещает?.. «лимб, эмоциональный катарсис»?..). Анализируя случай писателя Носова, заснувшего наяву и спящего в книге Зарифуллина, сам бы Носов, озадаченный вопросом, что и кому снится, мог написать целый трактат. Но довольно, довольно…
  Между прочим, у Зарифуллина нигде не сказано, что Носов проснулся. Так, может, вся эта книга — мой собственный сон? На меня наведенный?
  Полагаю, мой опыт прочтения «Звериного стиля» не исключителен. Это просто пример конкретного восприятия. У каждого читателя будет свое приключение, связанное с этой книгой. Тут у кого, как дело пойдет.
  Так что книга эта — и светлая, и живая.

  0

  0

Все отзывы (2)