Жук и геометрия (Третьяков Юрий Федорович); Речь, 2015

• babif — 25 Апреля 2015

  5/5

  По-моему, Третьяков – это самый веселый детский автор! И эта книжка – очередное тому подтверждение) Здесь, как всегда, есть место и озорству, и первым открытиям и творчеству-изобретательству. А самое удивительное то, что везде Третьяков подводит к важным нравственным урокам, но делает это ненавязчиво и очень органично. Очень полюбились нам рассказы про Дима-часового и Дима-рыболова.
  И оформление – на высоте! Черно-белая графика Калачева, все его штрихи, завитушки – это воплощение самых задорных веселостей!

  0

  0

• 5 цитат — 2 Мая 2015

  5/5

  — Вот он! Ура-а-а! Художник!
  — Он, да?
  — Он самый! Ух, Женька, здорово!
  — Женька, Женька! Поздравляю, Женьк!
  Женю обступили со всех сторон, поздравляли.
  Вдруг, откуда ни возьмись, появился мальчишка, что гнался вчера за ним до самого подъезда, протолкался вперёд и ехидно сказал:
  — А себя-то художник забыл нарисовать! Сам-то курит получше всех — да!
  — Кто… курит?.. — тихо спросил Женя.
  — Ты куришь!
  — Курит! — вылез вперёд какой-то вредный «первачок». — И даже дым из носу пускал — я видел!
  У тебя портсигар есть! Что? Ага!
  Кругом притихли.
  — Верно! — вдруг безжалостно проговорил стоявший в отдалении Коля Иванов. — Сам мне показывал.
  И папиросы «Казбек». Кто-то сзади пощупал карман Жениных штанов и воскликнул:
  — Есть! Вот!
  Жене стало жарко. Он часто задышал и, зачем-то достав портсигар, хрипло сказал:
  — Ну, есть… Только это не мой… Это я взял у одного…
  — Собаку всегда можно испугать! Нужно только встать на четвереньки, и получится, что ты вроде тоже
  сделался большой громадной собакой на четырёх лапах…
  Ребята захохотали, представив себе эту картину.
  В другое время Сашка тоже с удовольствием поговорил бы о собаках, но сейчас было не до этого…
  — И собака — любая! — сразу страшно удивится: что же это такое стряслось, как же это так, в чём
  дело… То был обыкновенный человек на двух ногах, а то сразу стал на четырёх… И тут она испугается!
  Вид у Олега был такой, будто он учился в этой школе с первого класса.
  
  — Он, наверное, сломать хочет! — схватил Павлик Гришу за рукав.
  — Не сломает, — сказал Гриша. — А мы-то? Дадим, что ли?
  Скоро Серёжка появился опять. Он тащил сноп конопли, такой большой, что едва обхватывал руками.
  Отдуваясь, свалил его на полянке.
  — Серёжка! — тихо позвали Гриша и Павлик.
  Серёжка вздрогнул, обернулся, посмотрел по сторонам.
  Гриша и Павлик не вытерпели и захихикали:
  — Серёжка, ты что делаешь?
  Тут уж Серёжка увидел в щели Гришины и Павликовы глаза и как ни в чём не бывало сказал басом:
  — А, вон вы где. А я думаю — кто? Это — конопля. Щеглам. Они хлеб не клюют. Конопляные зёрна любят.
  — Лезь к нам, Серёжка!
  — Ладно, — сказал Серёжка. — Вместе будем играть, ага?
  — Т-тина… — выговорил Утёнок.
  — Верно, тина… — подтвердил Горька, потрогав для верности рукой. — А… осьминог?..
  — Его… нет… — заикаясь, сказал Утёнок. — Это я его сам… выдумал.
  Горька никак не мог сообразить, потом до него дошло, и он огорчённо спросил:
  — Совсем нет?
  — Н-нет…
  — А как же объявление?
  — Я… написал, чтоб сома… ловить…
  — Эх ты, — сказал Горька, и лицо его сразу стало скучным. — Я так и знал… И ошибка ещё там —
  «осьменог»… Эх ты — «осьменог».
  И вдруг он влепил такого пинка Утёнку, что тот кувыркнулся в траву, но не обиделся: сидел и улыбался, хоть по щекам и текли слёзы. И ребятам при взгляде на Утёнка становилось отчего-то радостно. Один только мокрый, тяжело дышащий Горька отвернулся
  и принялся стягивать через голову рубашку…
  
  По берегу шёл Вовка, а Василей, как видно, имел какие-то свои причины не попадаться ему на глаза.
  Вовка шёл с удочкой.
  — Ты?! — только и смог он спросить, увидев щуку.
  — Да нет, это мне один дяденька дал, — равнодушно сказал Дим. — Зато вот этих я сам поймал.
  — А вчерашнюю тоже дядька дал или сам поймал?
  — Вчерашнюю — дядька, a эту сам. Не веришь?
  А щуку, если хочешь, на — неси ты, а эту я понесу.
  — Ладно, — повеселел Вовка. — И давай-ка скорее искупаемся да пойдём домой.
  Солнце начало спускаться за верхушки деревьев на том берегу, тени от них всё тянулись и тянулись, пока не закрыли сначала речку, — и купаться стало холод-но и неприятно, — потом добрались до сверкающих окнами домиков посёлка вдалеке, потом везде стала одна тень. Наступил вечер.
  Вовка и Дим спешили домой, Вовка гордо нёс щуку, хвост у неё чуть не касался земли, а посинелый от холода Дим — своих щурят, которых было десять и семь и которых он сам поймал.

  0

  0

Все отзывы (10)