Отзывы на книгу: Добрые инквизиторы. Власть против свободы мысли; Corpus, 2020

Достаточно качественно написанная книга. Заметно, что автор не мало времени вынашивал идею. Есть полезные рекомендации.
Но эта книга – одна из многих таких же. А их немало, и все они претендуют на какую-то истину.

Очень интересная книга. После прочтения есть над чем подумать. Автор отразил многие проблемы. Очень приятна для прочтения, обязательно прочитаю все книги данного автора.

Удивляюсь, как эта книга вообще увидела свет в «либеральной» Америке, но как то увидела и читателям очень повезло. Спасибо автору

vadim.va, Не только верующие будут недовольны,атеисты СССР эту книгу не пропустили бы как буржуазную.И это правильно.

Блестящая книга, гимн либерализму. Некоторые пассажи ошеломляют, верующие будут недовольны, но в целом – очень интересно!

Книга интересная, указывает на часть имеющих место быть «ржавых» пятен действующих в настоящее время общественно-производственных отношений, но, которые в силу исторических событий, уже являются отмирающей уникальной формой, вслед которой зарождается новая форма общественно-производственных отношений, причем действующее общество является почвой для следующей исторической уникальной формы.

(Рецензия длинная, часть 1 из 2)
Рассказывается как и почему появилась наука в современном виде и в чем причина взрывного роста знаний в последние века. Дело не только в децентрализации и демократизации процесса получения знаний и росте количества университетов, но и в отсутствии политического вмешательства в науку. Никто не может обладать абсолютным или окончательным знанием о чем бы то ни было. Вчерашний авторитет низвергается, концепции меняются, уточняются, переписываются — в этом бесконечном процессе и заключается суть науки. Не может быть постоянного авторитета — авторитаризм ведет к фундаментализму, в негативном смысле слова ("для фундаменталиста в мире существует только истина и много лгунов"). Ни в одной научной дисциплине нет незыблимых постулатов, всё подвержено сомнению, изменению, уточнению, пересмотру. Требовать на законодательном или административном уровне закрепить равенство концепций — значит цементировать текущее состояние в науке, и запретить развиваться. Д.Рауш прослеживает генезис этого подхода — ни много ни мало, прямиком от обезьяних процессов (1925, Теннеси, и др.), чьи методы аргументации и уловки вошли в современную жизнь и используются разными группировками, борющимися за привилегии под видом борьбы за права.
Релятивизм ошибочен (у каждого своя правда), а фаллибилизм правомочен (каждый может заблуждаться).
Вы можете считать что луна сделана из молодого сыра, но если вы хотите чтобы это мнение было признано знанием, то вы должны отдать его на проверку в рамках игры в науку. И если ваше мнение проиграет, то оно не будет включено в научные тексты. Нельзя уважать ничье мнение, если оно не прошло проверку знанием, мнения ничего не стоят и не достойны уважения, только знания.
С помощью науки создаются самолеты, лекарства, компьютеры, посудомоечные машины и многие другие хорошие вещи. Некоторые замечательные инженеры и ученые — креационисты, и им это не мешает. Чтобы управлять лабораторией по созданию компьютерных микросхем, не обязательно принимать либеральные интеллектуальные ценности. Советский Союз показал что можно задушить свободу мысли, но иметь высокотехнологичную космическую программу. Аятолла Хомейни выступал за технологии без либерализма. Ему говорили что ТВ и самолеты которыми он пользуется, созданы на Западе. Он отвечал "это то хорошее, что пришло с Запада. Мы не боимся вашей технологии и науки, мы боимся ваших идей".
Фундаментализм и ортодоксия в науке выгодны низкокачественной интеллигенции, неконкурентноспособной в открытой конкурентной борьбе свободного общества, поэтому государство (с ортодоксальными правителями) стремится окуклиться и перейти к автаркии (закрытию границ на всех уровнях, даже к запрету перемещения идей).
Вслед за Гансом Айзенком (1916-1997) и К.Г.Юнгом (1875-1961) Д.Рауш отмечает что новые инквизиторы, регламентёры доброго отношения всех ко всем, действуя из благих побуждений, на самом деле восстают против порядка. Людям с различными психологическими отклонениями общественная структура, где доминируют нормальные люди, кажется системой притеснения. У них появляется мечта, некая утопия счастливого мира и новой социальной системы, где все будут равны, и не нужно будет подчиняться законам и обычаям, значение которых труднопостижимо малообразованному человеку, где всё будет просто и понятно, они мечтают о мире, в котором доминировал бы простой и эффективный способ управления, и в котором конечно же им будут гарантированы безопасность и процветание. Легче всего этого достичь введя квоты на премирование, и законы о равном или пропорциональном представительстве в органах управления, власти, в культуре, в кино, в спорте и даже в научных учреждениях. Группа погромщиков с радостью принимает любую идеологию которая будет оправдывать их деструктивные действия. Человеческая натура требует чтобы мерзкие вопросы были заглушены сверхкмопенсационной мистикой, чтобы заставить замолчать сознание и критические способности, свои или других людей. Грабёж просто так — это уголовное преступление, а грабеж узурпатора — это священное действие, поэтому деструктивные культы, религиозные или политические, слишком много говорят о своей идеологии, ведь если лишить эти движения идеологии, то не остается ничего кроме непривлекательной реальности и негуманных действий.
(конец части 1)

(Окончание отзыва, часть 2)
Торможение развития науки происходит при засилье ортодоксов, представляющих начальников властвующей доктрины. Учащиеся и научные сотрудники в СССР, писавшие работы до 1991 года, помнят что начинать надо было обязательно с цитаты из эМ-ЭЛ классиков, подкрепляющих важность данного исследования. Не важно что марксизм был маргинальным течением в мировой науке и опровергнут еще при жизни основателей (работы Ойгена фон Бем-Баверка (1851-1914) были доступны на русском языке в дореволюционных публикациях, но сухой академический стиль разбора "Капитала" проигрывал в толпе на митинге работам Карла Маркса (1818-1883), который писал в упрощенной стилистике, доступной самому примитивному, необразованному мировосприятию), важно что надо было проштудировать книги эм-эл философии и ввернуть подходящую цитатку. У археологов была спасительная самодельная брошюрка, составленная (по слухам) великим эрудитом Л.С.Клейном (1927-2017) — он собрал цитаты из классиков, с точным указанием источника и номера страницы, распределив высказывания по разным археологическим эпохам, от эпохи первобытного камня австралопитеков до бронзового века, от раннего железного века и античности — до номадов и средневековья. Общеизвестно печальное влияние идеологии на генетику, историю, кибернетику. (Причина сочащейся ненавистью уничижительной фразы "кибернетика — продажная девка буржуазии" в том, что Норберт Виннер (1894-1964) доказал невозможность управления без обратной связи, а в сложных системах необходимо еще распределение и делегирование). Удивительно, что от ортодоксальной идеологии страдало и сельское хозяйство — у кого-то из классиков нашли фразу о том что почва — это просто набор минеральных веществ в грунте для питания растений. Почвоведение (наука о живой и меняющейся биоте), основанное геологом Василием Васильевичем Докучаевым (1846-1903) в XIX веке, затормозилось в развитии, химизация убила полезные микроорганизмы в земле, урожаи упали везде. Как параллельное следствие — стало невозможным появление гидропоники по причинам ортодоксального свойства.
Удивительно, как у утонченного циника и умнейшего скептика Сократа (470-399 годы до нашей эры) вырос такой дуболомный ученик Платон. Прорыв в идеологии Рауш связывает с Джоном Локком (1632-1704), который предложил идею о том что легитимность определяется не личностью, а постоянным согласием. Распространение методик этой концепции на научное познание привело к колоссальному росту знания и НТР. (открытые дискуссии, свободная печать, равенство всех участников разговора, невозможность единовластия). Жизнь это не статика, это процесс постоянных изменений из-за появления новых игроков на сцене. В этом концепция Локка равна идее эволюции в биологии, в этом схожесть явлений — нет ничего вечного и закостенелого, всё есть процесс, эволюция.
В конце концов либеральная наука не учит нас, как что-то делать. Она представляет собой способ организации общества и модель поведения. Защищать ее, апеллируя только к технологическому успеху — значит защищать лаборатории и полностью игнорировать социальную инфраструктуру, которая обеспечивает условия для их работы. Так или иначе, большая часть того, что производит современная интеллигенция, — это не технологии, а знания. Социология и экономика не помогут вылечить рак, да и предсказательная сила у них невелика — но они не меньше, чем физика и химия, заслуживают того, чтобы их защитили от любителей подкорректировать результаты исследований или подвести их под политическую конъюнктуру. Ньютон говорил, что стоит на плечах гигантов. Это так, но что еще более важно, наука позволяет каждому из нас стоять на плечах миллионов простых исследователей. В авторитарных системах есть свои штучные интеллектуальные гиганты. Чего в них нет, так это способности организовывать и использовать ресурсы массы средних мыслителей. В обстановке когда убивают не людей за идеи, а только сами идеи, развитие науки идет быстрее.
Автор разбирает конкретные примеры травли ученых не по научным, а по политическим основаниям — кто-то кого-то оскорбил, использовал агрессивную лексику на лекции, и всё — университеты начинают принимать внутренние законы, регламентирующие дискуссии. Подтягиваются креационисты, требующие равноправия в преподавании теорий происхождения жизни, приходят афроамериканцы, требующие переписать историю таким образом, чтобы ученым и политикам, выходцам из Африки, отводилось столько же места как и выходцам из Европы. Появляются феминистки, требующие квот в научных журналах. Геи требуют запретить психологам исследовать своё сообщество. Джонатан Рауш недоумевает: квоты на представительство при научных публикациях делают преференции определенным группам, но не развивают собственно науку. Далее Рауш рассказывает сюжеты о судебных делах, когда обиженные и оскорбляющиеся сделали из этого себе карьеру: "По мере того как все больше людей начали понимать, что могут добиваться привилегий и одерживать моральные победы благодаря тому, что их оскорбляют, многие из них становились активистами". Проникновение этого принципа "меня обидели или моя группа была обижена в прошлом веке по цвету кожи или полу, следовательно моя точка зрения важнее" в научный мир приводит в конечном итоге к развалу собственно научной дискуссии — гипотезы, открытия, факты, идеи не привязаны к человеку, они самодостаточны, ценность их не прибавляется за счет личности открывателя или ученого. Релятивистский подход "у каждого своя правда" — неверный и ошибочный, а вариант когда каждый может заблуждаться (фаллибилизм) — правомочен и позволяет развиваться. Единственное на чем держится наука — это проверка каждым каждого в поле общественной критики. Книга написана в 1993 году.