Вперед, мушкетеры! (Тарловский М.Н.); Речь, 2015

• Анонимно — 25 Января 2015

  5/5

  Все, кто читал эту книгу очень удивляются. Спрашивают окружающих, почему автор не столь же знаменит, как скажем Виктор Драгунский??? Или Николай Носов???
  Ну, во первых, потому что автор написал очень мало. Всего две книги. Но зато каких книги.
  Книга - "Вперёд, Мушкетёры, одна из лучших детских книг 20 века. Каждый рассказ, словно бриллиант. Очень всем советую и рекомендую прочитать эту книгу. Она безусловно, станет любимой книгой у вас в семье. Знаете, есть книги, мимо которых ни в коем случае нельзя пройти. Эта книга, как раз такая!!! Скорее, скорее её читайте своим детям!!!!!

  0

  0

• 5 цитат — 30 Января 2015

  5/5

  Я был в восторге! Ещё одна попытка кардинала провалилась. О, его преосвященство ещё не знает, с кем имеет дело! Шпага д’Артаньяна не ведает поражений, его рука тверда, как железо, и он дьявольски
  умён, этот гасконец…Каждую минуту я подсчитывал, сколько страниц
  уже прочёл и много ли осталось. Пятьдесят, сто, двести страниц позади, но впереди ещё целых пятьсот!
  «…Тот рухнул, как подкошенный. Д’Артаньян вскочил в седло и пришпорил коня…»
  — Хватит читать! — раздаётся папин голос. — Садись за уроки!
  Но конь д’Артаньяна уже мчится, он переходит на галоп, и я бросаю на ходу:
  — Ещё пять минут!
  А вот и берег Франции. Последняя отчаянная стычка, и д’Артаньян почти у цели. Но все ли препятствия позади, и доберётся ли он до Бекингема?
  Кардинал хитёр и опасен, от него всё можно ожидать…
  Я взял карандаш и листок бумаги. Из кухни доносился звон тарелок — мама готовила ужин. «Мама, я не могу тебе выразить, как ты меня обидела, — писал я. — Мама, ты нисколько меня не любишь. Поэтому я не хочу больше жить, хотя у тебя и головная боль… Теперь тебя никто уже не будет рас-страивать…»
  Слёзы навернулись на мои глаза.
  «Вы уже давно обещали повести меня в цирк, но этого никогда не будет. Но вы сходите без меня, по-смотрите…»
  Я представил себе, как убитые горем мама и папа выходят из цирка. Папа совсем седой…«До чего же здорово было в цирке! — говорит он. — Если бы наш Вадик был с нами! Бедный мальчик! Это я во всём виноват. Я ругал его на каждом шагу… И заставлял есть гречневую кашу, которую он терпеть
  не мог…»
  «Не успокаивай меня, — тихо перебивает мама. — Во всём виновата я… Это я наказала его за то, что он ел снег. Ах, если бы я только знала! Пускай бы ел себе на здоровье!»
  Если бы она знала… Я снова засопел.
  — Мы в разбойников будем играть! — взвизгивает Нюрка. Маленькая, растрёпанная, она смотрит с изумлением и укором: «Теперь ты понял, наконец, что Алика надо выпустить?»
  — Меня дома всегда жалеют, — говорит она, — всегда!
  Папа молча хмурится.
  — Дядя Коля, — спрашивает Костя, — разве вам не жалко?
  У Алика, который до сих пор стойко держался, начинает дёргаться подбородок. Он отворачивается и медленно, не оглядываясь, отходит от окна.
  Петька, Нюра, Костя, растерянные и притихшие, смотрят на папу Алика. Никто уже не просит.
  Потом все поворачиваются и гуськом, неторопливо и с достоинством, удаляются.
  — В последний раз, — говорит папа, покашливая. — В последний… Иди! Но смотри, если ещё раз…
  Алик быстро вытирает глаза, кивает головой: «Да, конечно, если ещё раз…» — и пулей вылетает во двор.
  Папа с облегчением вздыхает.
  Карандаш учителя медленно скользит по журналу. Ученики с фамилиями на «А» и «Б» распрямляют спины — карандаш ползёт по «В»…«Быстрее», — торопит Волосков.
  Карандаш застревает.
  «Так как, — бормочет Волосков, — так как…»
  — Пойдёт…
  «Только не меня… Если не вызовут, буду учить каждый день!»
  Карандаш дёргается, как грузовик в канаве, и тихо, почти незаметно сползает книзу:
  — Корякин!
  Вздох облегчения.
  — Я не выучил, — уныло сообщает Корякин.
  «Болван! — стонет Волосков. — Никогда не учит! Хоть бы раз!..»
  — Почему? — хмурится учитель.
  — Голова весь день болела…
  «Голова у него болела! — с ненавистью фыркает Волосков. — Весь день в футбол гонял! Голова… Треснуть бы по этой голове!»
  — А может быть, ты помнишь что-нибудь? Мате-риал нетрудный… Подумай, Корякин, это ведь уже вторая двойка.
  — Иди, — шепчет Волосков, — материал ерундовый, рассказывать нечего…
  — Докатился!.. А почерк-то! Буквы! — Он схватился за голову. — Это что у тебя? Неужели «е»? А это? По-твоему, «о»?
  Отец подчеркнул букву ногтем и показал Борьке… Потом решительно поднялся со стула и исчез в коридоре. Вернувшись с лыжами, он протащил их через всю комнату и швырнул за шкаф!
  — Где «Таинственный остров»?
  Отыскал книжку и унёс в другую комнату. Отец прятал книжку и приговаривал:
  — До чего докатился, а? До чего докатился! Нет, дорогой мой, хватит… — и вдруг закричал: — Двоечник!
  Борька стоял, боясь шелохнуться. Когда же отец, наконец, замолчал и в доме стало тихо, он подождал ещё немного, подсел к столу, достал купленные ещё вчера цветные карандаши и начал их затачивать.
  Он затачивал карандаши и смотрел на синее лезвие бритвы и на цветные стружки, и на крошечные золотые буковки в конце карандаша…
  «Знают, — думал он, — уже знают…»
  Зачем ему лыжи и улица, и цирк? Дома тоже хорошо…Он быстро убрал со стола стружки, раскрыл альбом, взял карандаш. В доме было тихо, ни звука…Тогда он встал и, подкравшись к дверям соседней комнаты, осторожно прижался к щёлке. Отец сидел на диване и читал «Таинственный остров». Дочитав страницу, он перевернул её и улыбнулся…
  Жизнь начиналась заново!..

  0

  0

Все отзывы (37)