Раковый корпус (Солженицын Александр Исаевич); ИЗДАТЕЛЬСТВО "АСТ", 2010

• Наталья Острейкина — 1 Января 1970

  5/5

  Сказать что книга понравилась- ничего не сказать. Знакомые отговаривали от прочтения, аргументируя тем, что автор не в себе, что тяжело читать про такую страшную болезнь. Но я решила рискнуть и ничуть не жалею. Во-первых есть исторический аспект: очень интересно было прочитать про устрой в то время. Во-вторых большая вариативность героев: есть и хорошие, и плохие; молодые и старые; выздоравливающие и доживающие свои последние дни. В-третьих любовная линия. В-четвертых моя любимая тема врачей. Особенно в душу запал момент обнадёживания обреченных пациентов. Однозначно буду рекомендовать эту книгу.

  0

  0

• rovadsch — 5 Февраля 2014

  5/5

  9 июня 2010 года я написал у себя в дневнике:
  На днях закончил читать повесть Александра Исаевича Солженицына. С этим произведением я столкнулся впервые. Скажу честно: мне очень понравилось. Сильная вещь. Описание обстановки палаты, в которой протекает больничная жизнь героев повести очень напомнила мне страшное звучание солирующего фагота в начале третьей части Четвёртой симфонии Шостаковича: словно ты оказываешься запертым в четырёх стенах, откуда нет выхода, где трудно дышать, где смерть ходит очень близко...
  Герои повести, закованные в стены палаты, обречены рано или поздно оказаться в её объятиях. Имя ей - рак, ужасная неизлечимая болезнь, пожирающая человека.
  "Но ведь у меня - не рак, доктор? У меня ведь - не рак?" - первая реплика в повести, произносимая Павлом Николаевичем Русановым, который прибыл на лечение в корпус. Уже в этих словах чувствуется тревога и предчувствие непоправимого. С чего бы Павла Николаевича привезли в Раковый корпус, если бы у него был бы не рак? "Раковый корпус носил и номер тринадцать". Очень интересное предложение, которым Солженицын начинает свою повесть. Казалось бы, почему бы не написать: "Раковый корпус носил номер тринадцать". Автор использовал, как мне кажется, союз "и" для того, чтобы показать не просто суеверие, но и то, что там, за стенами корпуса, нет никакой надежды на спасение.
  Что чувствует человек, которому оглашают такой диагноз? И подумать страшно. В наше время ещё не изобрели лекарства от этого заболевания, а в те времена и в помине, порой не знали, правильное ли лечение даётся больному раком.
  Но герои Солженицына верят и надеются вылечиться, вернуться к нормальной жизни. Многие, в том числе и Олег Костоглотов, пересматривают своё отношение не только к своей болезни, но и к жизни вообще.
  "Совсем не уровень благополучия делает счастье людей, а - отношение сердец и наша точка зрения на нашу жизнь. И то и другое - всегда в нашей власти, а значит, человек всегда счастлив, если он хочет этого, и никто не может ему помешать" - одна из основных проблем, которую поднимает в своей повести автор. Олег Костоглотов, находящийся в ссылке, пришёл к этому после того, как его здоровье оказалось во власти раковой опухоли. Он из тех, кто верит и надеется на выздоровление, на начало новой жизни.
  Ведь образ Костоглотова - это и личный опыт писателя. Вспомним, что Александр Исаевич лечился в раковом корпусе и вылечился от рака.
  Рак у Солженицына представлен не только как заболевание, медицинский термин, но и как неизлечимая болезнь, от которой умирают люди - и гибнет страна: сталинизм, красный террор, массовые репрессии. Я не спроста в начале своего рассуждения ассоциировал больничную палату - с музыкой Четвёртой симфонии Шостаковича. Вспомните, отчего произведение композитора было снято с исполнения и прозвучало впервые спустя только четверть века после написания - и всё станет ясно.
  Очень необычно заканчивает Солженицын своё произведение. Он предсказал этим, как мне кажется, свою дальнейшую судьбу:
  Солнце было уже, наверно, последнее, да его и заслонял вокзал. В низу купе ещё было светловато, а наверху тут — сумерки. Купированные и мягкие сейчас гуляли по платформе, а тут сидели на занятом, вещи устраивали. И Олег вытянулся во всю длину. Хорошо! С поджатыми ногами очень плохо двое суток ехать в арестантском вагоне. Девятнадцати человекам в таком купе очень плохо ехать. Двадцати трём ещё хуже.
  Другие не дожили. А он дожил. И вот от рака не умер. Вот и ссылка уже колется как яичная скорлупа.
  Он вспомнил совет коменданта жениться. Все будут скоро советовать.
  Хорошо лежать. Хорошо.
  Только когда дрогнул и тронулся поезд — там, где сердце, или там, где душа — где-то в главном месте груди, его схватило — и потянуло к оставляемому. И он перекрутился, навалился ничком на шинель, ткнулся лицом зажмуренным в угловатый мешок с буханками.
  Поезд шёл — и сапоги Костоглотова, как мёртвые, побалтывались над проходом носками вниз.
  Первое, что сразу бросается в глаза - это "арестантский вагон". В 1974 году, 12 февраля, Солженицын был арестован, обвинён в измене Родине и лишён советского гражданства. "Другие не дожили. А он дожил" - это внутренний голос самого автора.
  Вспомним ещё раз Четвёртую симфонию Шостаковича, её вторую часть. Для меня совершенно очевидно, что в конце её слышен стук колёс поезда-фантома, уходящего в неизвестность, и словно мираж, исчезающего внезапно, растворившись в воздухе.
  И затем третья часть - соло фагота... Замкнутый круг какой-то получается.
  Не это ли хотел сказать Солженицын, но как писатель, по-своему?
  И это страшное сравнение "как мёртвые".
  Александр Исаевич ушёл от нас 3 августа 2008 года на 90-м году жизни...
  Другие не дожили. А он дожил.

  0

  0

Все отзывы (13)