Отзывы на книгу: Книжица наших забав (Шмараков Роман Львович); ОГИ, 2020

В этой книге очень удачно сочетаются подлинные средневековые рассказы о чудесах, "необычном" и ужасном -- и замечательный юмор Романа Шмаракова, которым он владеет, пожалуй, как мало кто сейчас, в наш серьёзный век (и уж точно как мало кто из знатоков латинской книжности). Средневековье и стилизации под него в моде, но настоящую средневековую литературу мы знаем мало. С этой "книжицы" можно начинать знакомство с ней и с жанром "поучительных историй", очень популярным в те времена.

Издано хорошо, на плотной матовой бумаге, в твёрдом переплёте, с чёрно-белыми иллюстрациями. Содержание необычно - средневековые байки (анекдоты в первоначальном смысле слова - короткие рассказы о необычных происшествиях), иногда сопровождающиеся весёлыми комментариями составителя. Автор поставил перед собой задачу развлечь читателей и успешно с ней справился.

Всем известный жанр "А вот еще такой случай был" - понятно, вечный, и в одиннадцатом веке нашей эры был устроен примерно так же, как и в двадцать первом. Понятно также, что главное в этом жанре - мастерство рассказчика: кто именно и как именно эти байки травит.
У писателя и переводчика Романа Шмаракова с мастерством рассказчика все более чем хорошо, а пересказываемые им байки почерпнуты из примерно дюжины настоящих средневековых источников - и сборников анекдотов, и серьезных трактатов серьезных монахов - не переведенных на русский.
Да, и в оригинале все это по-латыни.

И веют древними поверьями
Один человек, в чьем доме было много ласточкиных гнезд, поймал одну ласточку, привязал ей к лапе грамотку со словами: «Ласточка, где ты живешь зимой?» - и отпустил, зная по опыту, что ласточки возвращаются на прежние места. Улетев с другими в Азию, она свила гнездо в доме некоего Петра. Заметив грамотку на ее лапе, тот поймал птицу, прочел и приписал: «В Азии, в доме Петра». Когда ласточки воротились, человек прочел ответ и потом рассказывал эту историю как чудо.
Вот за это больше всего и люблю, как пишет Роман Шмараков. Совершенно серьезный, академичный стиль в рассказах о немыслимой какой-то дичи, вроде сварливой девицы, после смерти которой могила задымилась, а раскрыв оную, пейзане увидели, что от пояса вверх она сгорела в прах, в то время, как нижняя половина осталась цела или аццких конях, преследующих мирных путников, или того же происхождения жабах, и всяком таком.
А потом - раз, эта история о ласточке, напомнившая, КИД (клуб интернациональной дружбы) из нашего детства. У меня была подруга по переписке из Калининграда. А про одну девочку из нашей школы рассказывали, что она переписывалась вот так с болгарином, а потом вышла за него замуж. Представляете, за настоящего болгарина! Однако я отклонилась, надобно рассказывать не про свои школьные годы, чудесные, а о "Книжице наших забав".
Итак, сборник анекдотов с которым Роман Львович не впервые выступает как неустанный популяризатор книжной культуры. Обратившись на сей раз к трудам раннесредневековых европейских авторов, писавших, вне зависимости от места происхождения и жительства, на латыни. Тут стоило бы ввернуть сентенцию, вроде: "Ну, не удивительно ли культурная страна Франция, все, буквально все, даже дети и простолюдины бегло говорят там по-французски!"
Однако воздержусь, глупости на свете без того в избытке. Тем более, что статус языка интернационального общения автоматически не делал латынь пандемос (всеобщей). В те времена, как и теперь, для овладения ею нужно было пройти долгий и трудный путь, а карьерно-ориентированные люди предпочитали дискутировать о трудах отцов церкви (ну или подводных камнях международного права с точки зрения престолонаследования и спорных территорий). Услаждать слух современников забавными, курьезными или пугающими историями - это во все времена от избыточности.
И вот какой казус, могли ли все эти серьезные люди, упомянутые в обширной библиографии "Книжицы...", могли ли думать, что спустя тысячелетие в заснеженной дикой России кто-то вспомнит их не благодаря ученым штудиям и разного рода заслугам, достижениям, представлявшимся им значимыми, но за рассказанный к месту анекдот. Нам не дано предугадать. И когда б вы знали, из какого сора вырастает, в конечном итоге, культурная преемственность.
Книга, автор которой скромно титулует себя составителем, включает четырнадцать глав, тематически объединяющих истории в кластеры, среди которых наряду с основополагающими, вроде "Смерти и других превратностей" выступают и несколько, хм, странные, как "Строгание палок в воскресенье". Хозяин-барин, однако же, и коли составителю угодно было развлечь читателя строганием палок, последнему ничего не остается, кроме как принять с благодарностью.
Отдельно стоит сказать "О чудесных статуях и головах, и среди прочего - о браках с языческими божествами", где не только про Венеру Илльскую (ну вы помните, помните эту страшную историю Мериме, а я, так просто как страшилку ее в пионерлагере после отбоя впервые услышала). Но и про несчастную Горгону Медузу, причем - и это особенность книги, достойная упоминания - некоторые бродячие сюжеты приводятся здесь в пересказе разных авторов. Кто-то скажет: "К чему?", а мне нравится сравнивать.
Славная книжка. Занятная, забавная, аутентичная. Подходит тем, кто не желает забывать, что мир стоит на плечах гигантов, и что прежде жили люди, которые во многом поумнее нас были.