Отзывы на книгу: Записки парижанина. Дневники, письма, литературные опыты сына Марины Цветаевой; АСТ, 2018

Чудесная книга для увлеченной души!

Продолжение дневников Мура попросила купить мама, она купила первую часть и ждала продолжения. Несмотря на сомнительные личные качества автора книга весьма интересна контекстом- эпоха описана очень тонко и многогранно. В поле зрения автора оказывались многие известные люди, и трагические события начала войны, собственные впечатления наслаивались на чужие... Единственное "но" в повествовании- отношение Мура к своей матери... вернее почти полное его отсутствие.

Я читала эту книгу несколько раз и буду перечитывать еще.
Пронзительное в своей подростковой заносчивости и юношеской ранней зрелости письмо.
Мальчик, которого вырвали из привычной жизни и вытолкнули в страшный мир, где пропадают отец и сестра, где начинается война и отчаявшаяся мать кончает с собой на краю света, а он находит её первым. Как выжить и остаться собой?
Трагическая книга о короткой и несчастливой судьбе талантливого человека.

Какое разочарование, что данной книги нет здесь. Очень хочется прочесть и увидеть глазами автора события, которые ему пришлось пережить, увидеть его же глазами Цветаеву. Очень надеюсь, что в ближайшее время она появиться в продаже. Уж очень не хочется брать печатный вариант.

Это книга чудесна и интересна. Автор ее сын Цветаевой Георгий Эфрон. Публикуются дневники, письма и литературные опыты 1941-1944 годов. Уникальнейшее чувство слова, дар писательства был свойственен сыну Марины Ивановны. И если бы не смерть на поле битвы, то русская литература имела бы ещё одно прекрасное имя. Читайте!

Прочитал книгу «Записки парижанина», которая содержит дневники и литературные сочинения единственного сына Марины Цветаевой — Георгия Эфрона.
В дневниках Мура меня дико утомляли одни и те же предложения, мысли, которые повторяются в сделанной за день им записи по несколько раз. Например, в записях, сделанных в Чистополе, в начале пишет, что надо ехать в Москву, дескать там школа, кино, культура и прочее, потом в середине там же опять возвращается к этой же мысли, что было бы хорошо уехать в Москву, а здесь упадок, грязь и прочее. В записях же, написанные им в дневнике, в эшелоне в Ташкент, скандирует по несколько раз в одной и той же записи, что было бы здорово увидеться с Митей, что надо бы устроиться в Ашхабаде и прочее. А Ташкентский дневник, это просто невообразимое. Он засыпан «от» и «до» продуктами питания, которые за день были съедены и ценами на них, также о не покидавшем его постоянном чувстве голода. Если в благополучном Ташкенте Мур так голодал, то страшно представить, что с ним было бы в блокадном Ленинграде, где люди в кастрюлях варили обои. В ташкентских страницах дневника Мура — молочник с молочницей являются чуть ли ни главными персонажами.
В Ташкенте, как он сам писал сестре, жил странно: ходил в дырявых ботинках, одевался, как рабочий, вёл беседы о Валери, бегал по базару и ходил в школу. В общежитии же к нему никак не могли найти «устойчивого отношения». Его боялись, при этом признавали его начитанность и культуру. Он был выше их среды. Мур совсем не был похож на остальных. Был очень злым на язык. Природу этой злости он сам не мог понять. От него трудно было добиться «доброго слова».
Соседей по общежитию смущало, что несмотря на его не благополучное материальное положение, выглядел он беззаботным и продолжал учиться. В школе ему трудно давались математика и физика. Учился с большим отвращением.
Интересными, однако, оказалась переписки Мура.
У меня, например, разрывалось сердце, когда читал: «…лишь теперь я понял, какое колоссальное положительное значение имела в моей жизни семья. Вплоть до самой смерти мамы я враждебно относился к семье, к понятию семьи. Не имея опыта жизни бессемейной, я видел лишь отрицательные стороны семейной жизни, и по ним судил – и осуждал. Мне казалось, что семья тормозило мое развитие и восхождение, а на деле она была не тормозом, а двигателем. И теперь я тщетно жалею, скорблю о доме, уюте, близких и вижу, как тяжко я ошибался. Но уж поздно».
Немало поразило понимание им причины всех несчастий его семьи. Вот, что Мур пишет своему адресату С. Гуревичу о семье: «Мне кажется, для нашей семьи это проблема взаимосвязи трех величин: настоящего, прошлого, будущего, – основная проблема. Лишь тот избегает трагедии в жизни, у кого жизнь образует одно целое. У С Я всегда преобладало будущее
только им он и жил. У М И всегда преобладало прошлое, многое ей застилавшее. Об Але не говорю – не знаю. Я же всегда хватался за настоящее, но в последние времена это настоящее стало сопротивляться, и прошлое начало наступление».
Известно, как Марина обожала собак. А Мур, оказывается, их не любил. Потому что считал, что надо быть собой, а не подражать человеку, как это делают собаки. Сиречь собака должна оставаться собакой.
Стихи Мура, по-моему, не плохие для его возраста. Там нет той поэзии, которую мы любим. Если бы он прожил долгую жизнь, стал бы очень хорошим прозаиком, а не поэтом. Прочитанные мною в книге рассказы Мура «Однажды осенью», «Записки сумасшедшего» тому подтверждение.
Эту книгу навряд ли буду перечитывать.
Страницы белые, но очень тонкие и шершавые, увы.

Поистине уникальное издание - впервые изданы стихи и проза Георгия, добавлены письма, когда-то выходившие отдельным изданием. Хорошая фотовклейка и еще 30 неизвестных рисунков Георгия. Издание осуществлено совместно с РГАЛИ.