Отзывы на книгу: Довлатов и окрестности (Генис Александр Александрович); Corpus, 2016

Интерес к творчеству Сергея Довлатова не ослабевает. Огромный интерес представляет и жизнь писателя. Особо можно отметить книгу Александра Гениса "Довлатов и окрестности". Во-первых, автор лично был знаком с Довлатовым (вместе делали русскоязычную газету в США). Во-вторых, Генис - филолог, поэтому в книге присутствуют не только впечатления о Довлатове как человеке, но и некоторый, весьма тонкий и интересный, анализ его главных произведений. А в-третьих, сам Генис такой автор, что любая его книга - это пир души: искрометный стиль, тонкий юмор и ргромное удовольствие от чтения

Довлатов - мой любимый писатель. Покупаю, все, что написано им и о нем. Книжку выкупила только вчера, полистала. Написано хорошо, больше пока ничего сказать не могу

Обожаю Довлатова - его стиль, манеру повествования не перепутать ни с чем. И, разумеется, не могла пройти мимо книги А.Гениса. Узнала очень много нового о любимом писателе!

Александр Генис -прекрасный рассказчик,его литературный язык, как родник, к которому хочется приникнуть в жаркий день.Жанр филологического романа -это скорее литературоведческое исследование творчества Довлатова на фоне заката советской эпохи и в новых обстоятельствах зарубежья.Я думаю, что книга не для широкой публики, но для узкого круга ценителей русской словесности. Прекрасно изданная, может быть отличным подарком .

Довлатов навсегда
Смех у Довлатова, как в "Криминальном чтиве» Тарантино, не уничтожает, а нейтрализует насилие. Вот так банан снимает остроту перца, а молоко — запах чеснока.
Когда книга Александра Гениса о Довлатове вышла в девяносто девятом, она два месяца возглавляла список самых популярных, уступив в итоге лишь пелевинскому "Generation П". И запустила у широкой публики некогда самой читающей, а к концу лихих девяностых почти утратившей интерес к серьезному чтению страны, виток интереса к биографической литературе.
Этого ни в советское время, ни на постсоветском пространстве не было. Историческую беллетристику читали, а успех биографической, тем более, написанной литературным критиком да еще имеющей подзаголовком "Филологический роман" - та еще лотерея. Однако случилось, в сегодняшней литературной жизни России биографическая и мемуарная проза заняла свое место, номинируется на престижные премии. В коротком списке нынешнего Букера книга Марии Степановой, тоже мемуаристика.
В преддверие довлатовского юбилея "Довлатов и окрестности" выходят дополненным изданием с P.S. куда вошла краткая история "Нового американца" - газеты под его главным редакторством и некоторые воспоминания, не вошедшие в первую версию. Такое "Двадцать лет спустя" (на самом деле даже двадцать два). Сама я, признаюсь, восприняла книгу в год выхода настороженно: вот, мол, примазываются всякие к славе нашего писателя - не стану читать.
Прошедшие годы переменили мнение об Александре Генисе и его постоянном соавторе Петре Вайле, я узнала и полюбила их творчество, и сегодня книга стала для меня настоящим подарком. Филологический роман подзаголовком не случаен, это книга о литературе, о языке, обусловленная совместным пребыванием в континууме, не в меньшей степени, чем мемуаристика.
Да, он был громадным (во всех возможных смыслах) глыба-человечище, уникальный литературный дар, сродни гениальности Высоцкого в музыке и Стругацких в литературе - любили пионеры и пенсионеры, уголовники и академики. Да демонстрировал колоссальную эрудицию и пребывание в одном с ним пространстве превращалось в бесконечную литературную игру, сорт буриме, но и накладывало серьезные обязательства - страшно оказаться недостаточно остроумным, знающим, ярким. Буквально ощущение, что для того, чтобы соответствовать, нужно изъясняться стихами экспромтом.
Книга Гениса это бесконечный роман с языком. Вот так Сергей работал с прилагательными (ну, знаете это общее место в наставлении пишущим "дави наречия"?). Довлатовское отношение к прилагательным с точностью до наоборот: позвольте им заиграть неожиданным нетривиальным смыслом. Интересно о юморе - вычищайте излишки смешного из текста, написать смешно не самоцель, а средство донесения мысли. Синтаксис, построение фразы и место ударной в теле текста - Генис обо всем этом рассказывает даже подробнее, чем о биографических эпизодах.
Интересно? Да,, потому, что писатель - это не о том, как уходил в запои и умер от цирроза, не дожив до пятидесяти. Это о том что и как он писал, как относился к тому, что считал самым важным в своей жизни.

Это вторая книга Александра Гениса, прочитанная мною. Авторские впечатления о Довлатове как о писателе, поэте, журналисте, друге, дикторе, рисовальщике и о его книгах перемежаются рассуждениями автора не только о событиях тех лет, но и о собственной жизни.