Вавилон (Кревель Р.); Опустошитель, 2017

Сложносочиненные, многоуровневые, изобилующие символами, поэтичные и чувственные тексты Кревеля схожи с полотнами Дали и Магритта и вызывают ассоциации с течением оптического искусства: читатель никогда не знает, о чем в точности говорит тот или иной образ; пространства текстов Кревеля мутируют на каждой странице, как и его язык, скрывающий в описании танца - признаки человеческого вырождения, а в идиллическом пейзаже - сцену самоубийства. Бретон говорил о Кревеле, что сквозь его очаровательную внешность сквозил ужас, что чувствовал он себя будто неполноценным и сходил с ума по XVIII веку. Филипп Супо утверждал, что Кревель полон противоречий и с рождения мятежник. Клаус Манн в воспоминаниях писал, что больше всего Кревель боялся потерять рассудок и считал весь окружающий мир безумным.

Смотри также о книге.