Дорогая, я дома (Петровский Д.); Флюид ФриФлай, 2018

• Michael — 17 Апреля 2018

  5/5

  До знакомства с рукописью романа «Дорогая, я дома» мне вообще не приходилось слышать об её авторе Дмитрии Петровском (кстати, был такой поэт-футурист, его полный тёзка, но это к слову). Тем интереснее неожиданно находить в лонглисте такие жемчужины. Как вы уже догадались, роман «Дорогая, я дома» я сейчас буду хвалить. Впрочем, не только.
  
  Начну с художественных достоинств. И обойдусь без стилистического и композиционного разбора, а просто расскажу о своих ощущениях. Давно уже, пожалуй, с прошлого победителя Нацбеста «F20» Анны Козловой, мне не попадалась книга, которая погружает в себя так, что сознание отключается от внешней реальности. Временами мне удавалось полностью раствориться в тексте, а это многого стоит. Более того, закончив очередную главу и выныривая из глубины романа в действительность, хотелось прийти в себя и отдышаться, настолько сильное впечатление производило прочитанное. Это по-настоящему круто, и я это очень ценю в литературе.
  
  Роман начинается с хрестоматийной завязки, много раз уже обыгранной писателями и сценаристами: молодая женщина попадает в руки маньяка, который запирает ее в подвале и сажает на цепь, делает своей собственностью. Собственно, ничего оригинального в этот момент не ожидаешь, предвидя очередную историю о преодолённом стокгольмском синдроме в фаулзовских декорациях. Но не тут-то было. Вторая глава, повествующая о детстве преступника, серьёзно меняет весь расклад. Когда над его (или уже кажется, что над твоей) головой проносится американский самолет, в рапиде раскрывается бомболюк и его дом вместе с его мамой взлетает на воздух, это пробирает до костного мозга. Как классно автор работает со временем и пространством! Это позволяет целиком раствориться в повествовании, сопереживать, чувствовать, присутствовать. Но всё же необходимо иногда вынырнуть, перевести дыхание. А затем – снова внутрь, вглубь, отключаясь от внешних раздражителей.
  
  Третья глава: жертва «коллекционера» – девушка-подросток из российского города. Ее сознание тоже надломлено, ей нравится унижать, причинять боль, иметь власть над мужчинами. Четвертая глава: Берлин, эскорт-услуги, роскошь и сладострастие. Новые персонажи, новые декорации. Следующая глава – опять новые персонажи. Тело книги всё время расширяется, ветвится композиция, переплетаются нити. Уже на сотой странице понимаешь, что роман – вовсе не триллер о девушке, запертой в подвале. Это нечто совершенно иное – масштабная панорама нового Заката Европы, выставленная на обозрение в галерее порока. Грязные бизнесмены, мошенники, убийцы, проститутки, наркоманы – из их изнывающей плоти сложена туша престарелой континентальной шлюхи. Никто из десятков действующих лиц не заслуживает сочувствия. Но все они несчастливы, потому что заперты в ловушку собственным разумом, всё настойчивее требующим запретных удовольствий.
  
  «Дорогая, я дома» получился своего рода романом-эпопеей, он не только включил множество портретов и судеб, но и охватывает период почти в два десятка лет. Притом Дмитрий Петровский не забывает о своих персонажах, все их судьбы рассказаны до конца. Ну или, по крайней мере, мы знаем, кем они стали, к чему пришли. Тем временем главный герой – Европа – медленно умирает. Лицемерные, ленивые и слишком сладострастные её жители вырождаются и продаются китайцам за поддельные часы. Недалёкое будущее: бесхитростно позитивные солдаты-муравьи из Поднебесной весело маршируют по швейцарским дорогам выполнять своё социалистическое дао. Цивилизация как терминальная стадия культуры завершает свой цикл. Красивый, печальный и немного торжественный финал хорош тем, что он совсем не такой, который бы хотел читатель. Нужно обладать силой воли для того, чтобы сдержаться и не спасти их всех. Нужно быть твёрдым и непреклонным, чтобы твой финал был как в фильме «Бразилия». И это я тоже очень ценю в литературе.
  
  Итак, роман практически безупречен художественно. Я даже могу простить автору надоедающую зацикленность на названиях марок часов. Всё же часы важнейший образ в книге – не стоящие почти ничего, но ценящиеся дорого безделушки, которые отсчитывают последние дни своих глупых владельцев и их упадочной культуры. Но всё же это идеологический роман. И в нём явственно слышен тон высокомерного презрения к «развитым демократиям». Автор демонстрирует, что в западном обществе высшей движущей силой стало циничное лицемерие под маской добродетели. В книге есть несколько эпизодов, где события развиваются во, вроде как, настолько же неблагополучной России, и даже есть намёк на ровно такую же печальную участь нашей страны в будущем. И всё же в основном заложенная в нём критика общества направлена вовне – на Запад.
  
  У меня нет склонности к нумерологии, однако тут такое дело. Труд Шпенглера вышел ровно сто лет назад, в 1918 году. Был ли у Дмитрия Петровского замысел подгадать публикацию своего романа к этой дате? Не знаю. Но раз уж так получилось, давайте проведём параллели. Смогла ли та книга стать пророческой? Да не особо. Мельница ХХ века перемолола в труху и выкладки самого Шпенглера, и нацистов, и коммунистов, и еще несколько искусственных идеологий в придачу. И кто же неизменно, после каждого потрясения, встречал новый рассвет, а кто всё это столетие каждый божий день глядит из окна на непрекращающийся закат, рассчитывая на одну только электрификацию, которая что-то запоздала, как и всё остальное? Культура, цивилизация, декаданс, капитализм… Слова, слова…
  
  Спорить с автором можно и нужно. И всё же – повторюсь – книга просто потрясающая художественно. Теперь точно знаю, что буду в ближайший год советовать всем из русского худлита.
  Любовь Беляцкая

  0

  0

• Алиса — 11 Июня 2018

  5/5

  Прочёл в отпуске «Дорогая, я дома» писателя, сценариста и публициста из Берлина Дмитрия Петровского
  Без особого напряга заметно, что роман написан в традициях постмодернизма. Петровский рассуждает о прошлом и будущем современной Европы, его героями выступают киллеры, эскортницы, старые извращенцы, героиновые наркоманы и прочий маргинальный люд — для искушённого битниками читателя звучит скучновато, но преимущество книги кроется не в ландшафте или персонажах, а в стилистике и писательском мастерстве.
  Сценарист Петровский умело управляет читательским вниманием и не даёт заскучать ни на минуту, то и дело подбрасывает новые ответвления сюжета, обращается к детству и вводит новых действующих лиц. Главное преимущество Петровского — он невероятно правдоподобно вещает от лица совершенно непохожих друг на друга персонажей. Читая речь миллиардера, рождённого до второй мировой или женщины-эскортницы из Восточной Европы, веришь им от начала и до конца. Петровский меняет интонацию и речь, регулирует динамику движения персонажей, точно определяет их интересы, пороки и желания. Короткие истории следуют друг за другом, расходятся по хронометражу и встречаются в новой точке. Не зря в аннотации «Дорогую, я дома» назвали разноплановым романом.
  Книга уже попала в шортлист «Нацбеста». Я читал только половину номинантов, подозреваю, что снова победят «Петровы…» Сальникова, но роман Петровского по-хорошему должен прорваться в тройку. Потому что «Дорогая, я дома» — ранний альбом лондонского иммигранта Оксимирона. Вроде бы наш, но звучит иначе и говорит об ином.
  Из телеграм-канала @zvonimentam

  0

  0

Все отзывы (6)