Солдатами не рождаются (Константин Симонов); АСТ, Neoclassic, 2011

• Лекс — 9 Декабря 2011

  5/5

  Вторая книга трилогии К. Симонова "Живые и мертвые". Вышла она в 1965 году и стала продолжением знаменитого романа о трагедии 1941 года. События разворачиваются в январе 1943 года под Сталинградом, где идут заключительные бои с окруженной немецкой группировкой. Автор продолжает описание жизни главных героев. Синцов, остающийся центральным персонажем книги, так и не вернулся в журналистику, прошел отступление лета 1942 года и стал командиром батальона, Серпилин с должности командира дивизии пошел на повышение и стал начальником штаба армии, доктор Таня Овсянникова была в партизанах, вернулась на фронт, встретилась с Синцовым и между ними возникла любовь. Мы встречаемся и с другими персонажами - на фронта и в тылу. Действие разворачивается медленнее, чем в первой книге, но сохраняет внутреннюю напряженность. Фронтовая жизнь показана убедительно. Чувствуется, что автор знает, о чем пишет. Читается по-прежнему хорошо. Издана книга без особых изысков, но вполне на уровне.

  0

  0

• bamboo — 22 Декабря 2014

  5/5

  Черты стиля остаются те же - традиционно реалистичное повествование с обилием диалогов и включением авторской оценки событий.
  "Синцов, поморщившись, выпростал руку из грязной, почерневшей лямки бинта и осторожно положил перед собой на стол. Рука сильно болела. Пальцы кололо холодными тупыми иголками: то ли туго перебинтовали, то ли нерв перебит, тогда дело хуже, чем думал. Он посмотрел на неподвижно сидевшего немца. Почему-то хотелось спросить его, этого немца, где начинал войну и что думал тогда, в ту ночь, когда переходил границу, если он с первого дня. Думал ли, куда дойдет, и представлял ли, чем кончит? Тоже командир батальона, только немецкого. Сорок второго полка, четырнадцатой дивизии. Вот они сидят - комбат против комбата, батальон на батальон! Раньше так не было, раньше так немцы в плен не попадали. А когда попадали такие, как этот, возились с ними, как с писаной торбой... Сразу во фронт везли.
  То прежнее, смешанное с ненавистью уважение к немцам, нет, не к немцам, а к их умению воевать, которое было и у него и у других, всегда было, как бы там ни писали про немцев, что они вонючие, паршивые фрицы, а все равно было, потому что сам себя не обманешь, - это уважение у него надломилось еще в Сталинграде. И не в ноябре, когда мы перешли в наступление, а еще раньше, в самом аду, в октябре, когда немцы, казалось, уже разрезали дивизию и чуть не скинули в Волгу, а все-таки и не разрезали и не скинули!
  Нельзя сказать, что до этого не верили в себя. И до этого верили, но не в такой степени. А в октябре не только намного больше поверили в себя, но и тем самым стали намного меньше верить в немцев, то есть не в них, а в их умение воевать. Одно за счет другого, вполне естественно! Так было, так есть, так будет и дальше.
  Вот сидишь сейчас перед этим немцем и уже не веришь, что он может оказаться сильней тебя. И не потому, что он сейчас пленный... И вообще эти мысли не о нем лично... Лично он, может, и хороший командир батальона, может, даже отличный, хотя и проспал сегодня свой батальон, но этим еще не все сказано, такое бывает и со сверхотличными, - есть случаи на памяти!
  Когда мальчик полз там, по снежному гребню, этот немец, вполне возможно, сначала следил в свой бинокль, шевелится или не шевелится, а потом отдал приказ: открыть огонь. Мальчик - неизвестно, жив или умер. А этот немец сидит живой... И как остался жив, непонятно. Тем более докладывали, что стрелял до последнего. Парабеллум из рук выбили.
  Он снова посмотрел на немца и вдруг подумал: "А может, сидит сейчас и радуется, что жив, в плену и все позади. У них, в котле, все равно теперь перспектива одна: если не плен - смерть..."
  Но лицо немца - худое, сильное, замкнутое, спокойно-ненавидящее - ничем не подтверждало этой мысли. Нет, не рад, что в плену. Чувствуется, когда бывают рады, а у этого не чувствуется. Они еще сила, такие, как этот, с ними еще нахлебаешься горя..."

  0

  0

Все отзывы (2)