Дума о Севастополе (Асадов Эдуард Аркадьевич); Эксмо, 2014

• Дина Семенова — 7 Февраля 2018

  5/5

  Качество книги на высоте: плотная белая бумага, крепкий переплет, приятный для зрения шрифт. Содержание классическое: стихи и рассказы о войне, Севастополе, и не только.

  0

  0

• Прокудина Светлана — 28 Декабря 2017

  5/5

  К сведению сотрудников издательства Эксмо, стихотворение Эдуарда Асадова называется "Я поэт сугубо комсомольский", а не "Я поэт сугубо молодежный". Это одно из сильнейших стихотворений Асадова. И речь в нем идет о комсомольцах! А не просто о какой-то там молодежи. Это у нас сейчас молодежь. А тогда, в 30-х и 40-х годах, о которых пишет Асадов были комсомольцы! Комсомольцы, живо откликавшиеся на все, что происходило в стране, стремившиеся всеми силами помочь стране в труде и в бою. Да! Так было! И этого не вычеркнуть из истории.
  Такая бессовестная замена слова в названии (а я уверена, что это именно намеренная замена) выглядит, как оскорбление памяти тех, о ком пишет поэт.
  Я поэт сугубо комсомольский
  Мои друзья! Я вам скажу по-свойски:
  Хотя я больше лирику пишу,
  Но я поэт сугубо комсомольский!
  И вы об этом помните. Прошу!
  Я рассказал бы, как цеха дымятся,
  Познал бы всё, увидел, превзошёл,
  Когда б в свои мальчишеских семнадцать
  Я б на войну с винтовкой не ушёл.
  Я всей судьбою с комсомолом слился,
  Когда учился и когда мечтал.
  Я им почти что даже не гордился,
  Я просто им как воздухом дышал!
  Я взял шинель. Я понимал в те годы,
  Что комсомол, испытанный в огне,
  Хоть до зарезу нужен на заводе,
  Но всё же трижды нужен на войне.
  Над лесом орудийные зарницы,
  А до атаки несколько часов.
  Гудит метель на сорок голосов,
  Видать, и ей в такую ночь не спится.
  А мой напарник приподнимет бровь
  И скажет вдруг: - Не посчитай за службу!
  Давай, комсорг, прочти-ка нам про дружбу,-
  И улыбнётся: - Ну и про любовь...
  И я под вздохи тяжкие орудий,
  Сквозь треск печурки и табачный дым
  Читал стихи моим пристрастным судьям
  И самым первым критикам моим.
  К чему хитрить, что всё в них было зрело,
  И крепок слог, и рифма хороша.
  Но если в них хоть что-нибудь да пело,
  Так то моя мальчишечья душа.
  Давно с шинелей спороты погоны,
  И напрочь перечёркнута война,
  Давно в чехлах походные знамёна,
  И мир давно, и труд, и тишина.
  Цветёт сирень, в зенит летят ракеты,
  Гудит земля от зёрен налитых.
  Но многих нету, очень многих нету
  Моих друзей, товарищей моих...
  Горячие ребята, добровольцы,
  Мечтатели, безусые юнцы,
  Не ведавшие страха комсомольцы,
  Не знавшие уныния бойцы!
  Могилы хлопцев вдалеке от близких,
  В полях, лесах и скверах городов,
  Фанерные дощечки, обелиски
  И просто – без дощечек и цветов.
  Но смерти нет и никогда не будет!
  И если ухо приложить к любой –
  Почудится далёкий гул орудий
  И отголосок песни фронтовой.
  И я их слышу, слышу! И едва ли
  В душе моей затихнет этот гром.
  Мне свято всё, о чём они мечтали,
  За что дрались и думали о чём!
  Всего не скажешь – тут и жизни мало.
  Есть тьма имён и множество томов.
  Мне часто ночью грезятся привалы
  И тихие беседы у костров.
  Порой напарник приподнимет бровь
  И скажет вдруг: - Не посчитай за службу!
  А ну, давай прочти-ка нам про дружбу,-
  И улыбнётся: - Ну и про любовь...
  И я навек той верою согрет,
  Пишу о дружбе в память о друживших
  И о любви за них, недолюбивших,
  За них, за тех, кого сегодня нет!
  Горячие ребята, добровольцы,
  Мечтатели, безусые юнцы,
  Не ведавшие страха комсомольцы,
  Не знавшие уныния бойцы!
  И всем, кто спросит, говорю по-свойски:
  Я потому и лирику пишу,
  Что я поэт сугубо комсомольский!
  И вы об этом помните. Прошу!

  0

  0

Все отзывы (3)