Довлатов (Попов Валерий Георгиевич); Молодая гвардия, 2015

• Анонимно — 25 Ноября 2010

  5/5

  Формулы успеха и катастрофы
  После личного открытия и Довлатовской прозы, и прозы В.Попова ("Жизнь удалась!", "Грибники ходят с ножами", "Третье дыхание", "Комар живет, пока поет"- очень сочный стиль, сильная грусть в юморе), я не смогла не прочитать новой книги Валерия Попова «Довлатов» (малая серия ЖЗЛ). Каюсь, прочла и рецензию в Литературке . Обычно до оформления собственного видения чужого мнения не читаю, чтобы никак от него не зависеть. Удивлена, что критик ругает автора книги за то, что мне как раз понравилось. Л.Лаптева недовольна тем, что Попов о себе да о себе в книге о Довлатове. Но что ж поделать, если биография Довлатова столько же (при всей странности звучащего) и биография Попова, и автор поэтому сбивается на размышления о себе, нет, не любимом ( «Довлатов сделал нас поколением»), а потому что через эти размышления он говорит об общих знакомых, о Довлатове. Я считаю, что это интересный способ познания о жизни человека значительного, замечательного. В Литературке заявили: «Откровенность насчёт сознательного выбора «друзей успешных» у человека старомодно интеллигентного может вызвать оторопь». Но ведь Вал. Попов пишет, что «Довлатов еще в ранней молодости выбрал себе неплохих друзей – и, главное, оказался достоин их». Оторопь от чего? От того, что даже в юности ты умеешь разглядеть одаренность и следовать за и с нею? Не хочу вступать в дальнейший спор с автором статьи. Буду говорить лишь о том, что начитала сама. Последнее время с удовольствием читаю серию ЖЗЛ (ранее, кстати, нелюбимую). Сегодня здесь выходят очень славные, живые книги («Пастернак» и «Окуджава» Дм. Быкова. И хороши они именно той несусальностью образов описываемого героя). Считаю, что Валерий Попов написал доброжелательные воспоминания. Так, он с уважением говорит о маме Довлатова «Замечательные мамы чаще всего бывают у замечательных сыновей – и наоборот», он говорит о неприятии своим героем всего общеизвестного, общекультурного: нежелании ходить в музеи, активной нелюбви к театру («Своё рисуй!», «Он и шага бы не сделал, чтобы увидеть что-то диковинное в природе или в жизни»), о семейных неурядицах и их причинах («Каждый стремился к победе, самоутверждению – и значит, к поражению и унижению другого»). Да, мы найдем в книге и то, как сидели в ресторане, обмывая гонорар. И как Андрей Битов бил витрину. Но здесь же мы прочтем, как люди того поколения чувствовали себя в шестидесятые: смотрели победителями («То было «штучное» время»), читали и говорили о книгах, а не о политике. Попов рассказал об очень яркой стороне личности Сергея Довлатова – уметь программировать свою судьбу, строить свой образ, уметь попросить у Бога, получить желаемое, а «добавки у Бога не просят». А какие тонкие мысли - по поводу писем, приходивших «в зону» ("тех людей, которым приходят толстые письма, уважают гораздо больше и считают их более солидными»), писавшихся из Америки («Первым спасением для него оказались письма. Можно писать что хочешь и что думаешь, и уже понемножку осваивать подступивший хаос»). Зная творчество Довлатова, знаю, что он письма писать любил даже больше, чем рассказы - он замечательно отразил в них свою жизнь. И Попов,говоря: «Письма Довлатова были его шедеврами, почти такими же совершенными, как рассказы», доказывает это в своей книге. Тем, кто верит, что Довлатов жил так, как это описывал в своей прозе, при чтении текста Попова придется нелегко. Автор аккуратно накладывает довлатовские книги на реальность. Становится видимой некоторая несогласованность. Находясь в Пушкиногорье, мне небезынтересно было узнать об отношении местных (талантливых) экскурсоводов к прозе Довлатова. Оказалось, что умные псковские экскурсоводы и сегодня не видят ничего оригинального в довлатовской прозе. Кстати, и Пушкина далеко не каждый осилил. Но не заметить особого «безмеждометного» телеграфного довлатовского стиля, исключающего морализаторство, но "учащего" нравственности, недальновидно. И Попов восхищается несложностью прозы друга по цеху, легкости ее, некоей праздности. Как гениально сказано у Набокова - "Мир создан в день праздности". Книга о Сергее Довлатове – как и его жизнь – заканчивается трагично. Здесь звенит сильная нота: не просто уход талантливого человека из земной жизни, а - исчерпанность писательского ресурса. Попов утверждает, что новым книгам не из чего было родиться: русское стало неактуальным, американская жизнь не стала близкой.

  0

  0

• Ivan Bezsonov — 1 Ноября 2017

  5/5

  Книги Довлатова читать приходилось(''Зона'',''Заповедник'',и пр.),а вот книг о нем-ещё нет.Из книги Валерия Попова ''Довлатов''(3-е изд.)узнал много нового и интересного о жизни и творчестве Сергея Донатовича!''Весь суровый лагерный опыт-это всего пять процентов требуемого текста,остальное всё надо ''дать из себя''!Главное из всего прожитого,пожалуй,-его авторитет ''лагерника''
  теперь ему никто не посмеет возразить-не так!''(с.121-122).Это о том,как создавалась ''Зона''.Наверное,многие произведения на лагерную тему создавались именно так?..А вот ещё интересное наблюдение:''Конечно,если бы жизнь всегда и всюду была такой,как в довлатовских сочинениях,она давно бы захлебнулась алкогольной отрыжкой...но жизнь всегда предпочитает не иссякать,а как-то продолжаться''(с.238).Автор очень подробно рассказывает и о том,как вкусно,и,главное-недорого!-питались ленинградские интеллигенты в 1960-е годы,и какие заведения они тогда посещали(глава шестая ''Блистательные шестидесятые'').Начиная с 15-й главы ''Совсем другие берега'' мы узнаём о том,как жилось Довлатову и его близким в Америке,хотя был перед этим и короткий венский период,о чем тоже рассказано.Да,это была другая жизнь,совсем непохожая на ту,советскую прежнюю..Как жаль,что она так быстро закончилась...

  0

  0

Все отзывы (10)