Отзывы на книгу: Растворимый Кафка (Бурчуладзе Заза); Ад Маргинем, 2008

Полноте, да есть ли в Грузии контркультура? Стереотип кавказского социума - традиционалисты. И вот мы открываем эту книгу.
Здесь три повести. Хотя ни одна собственно на повесть не тянет - ни по сюжету, ни по объему. Я бы сказал так - два рассказа и эссе. Поговорим обо всем по порядку.
"Растворимый Кафка" - это рассказ о человеке, живущем в Праге. Однажды он отправляется на кладбище, где раскапывает могилу Франца Кафки, уносит домой кости, моет их, сушит, затем перемалывает в кофемолке и с тех пор каждое утро разбавляет чайную ложку порошка кипятком.
Но у Бурчуладзе все совсем не об этом - просто автор этого сюжета - одно из действующих лиц. Кстати, если кто о чем подумал - да. Сорокин тоже упоминается. Вернее, одна из его книг, связавшая двух главных героев. Ну, и так далее...
"Семь мудрецов" - абсудистский сюрреалистический сон главного героя, который поочередно встречает семь мудрецов, причем переводчик в своем примечании уверен, что тех самых, великих, древнегреческих. Но понимает ли это сам автор.
И наконец, завершается книга гимном Господу, пронизанным жаждой героина. Вот так. Ни больше, ни меньше.
Перевод с грузинского. Полноте, да можно ли об этом рассказать по-грузински? "Everybody dance now!"

В этот сборник вошли повесть и два рассказа. Обо всем по порядку.
От "Растворимого кафки", первого произведения, ждала немного другого - погони за экзистенциализмом, чего-то вроде "Пены дней" Виана. Согласитесь, заваренный прах Кафки поутру вместо кофе - это весьма интригующе. В итоге повесть оказалось мною непонятой - автор рассказывает о 90-х и тогдашней золотой молодежи Тбилиси. Здесь настолько же много старомодного мата и телесных выделений, насколько мало вкраплений чудесного авторского злословия. Лучшее в повести - это цитата на задней стороне обложки (и указанная в описании) и небольшая реплика, которая дарит произведению название.
Рассказ "Фонограмма" - бриллиант этого сборника, который будет перечитываться мной из-за авторских ассоциаций и красивого языка. Билейский трип мерзнущего в жаре героиновой пустыни актера - это если вкратце.
Третий рассказ - "Семь мудрецов". Здесь же ассоциативный ряд автора так играет с читателем, что мозг иногда буквально теряет нить логики/повествования/здравого смысла. Могу предположить, что это иллюстрация дадаизма.
В книге этой все прекрасно - и оформление обложки, и верстка, и бумага, и размер шрифта.

Читаешь, и в глубине души понимаешь, что да , хорошая книжка, с национальным колоритом, глубоким подтекстом и т.д. и т.п. Но в пятьдесят лет, а особенно с оглядкой на сегодняшние повседневные реалии, как-то не заходит , оставляет оскомину. А вот если бы лет на двадцать раньше, то да...